Рыжей снился сон, в котором она парила над бескрайним океаном, ловко лавируя на потоках воздуха. Прохладный морской ветер трепал ярко-рыжие, огненного цвета, волосы. Она летала среди чаек, да и те крылья за ее спиной напоминали чаячьи. Воды под ней была прозрачная и чистая, с высоты можно было рассмотреть даже самую мелкую рыбешку. Блики солнца танцевали на воде, складываясь в причудливые узоры. Это был странный, завораживающий, почти гипнотизирующий танец, от которого сложно было оторвать глаза, но Рыжая сморгнула наваждение. Где-то под толщей воды, полностью сливаясь с окружением, ждали хамелерыбы, опасные морские хищники, хватающие тех неосторожных, что рискнули подлететь слишком близко к воде. Им лучше было не попадаться.
Рыжая поднялась выше, почти касаясь волосами пушистых облаков и описала круг. Ветер заигрывал с ней, то сплетая волосы в косу, то снова трепая их, то меняя направление воздушных потоков, заставляя вновь подстраиваться. Ветер нес с севера тяжелые грозовые тучи. Нынче ночью разразится буря. Не слишком опасная и свирепая, так, совсем чуть-чуть. Призванная наполнить океанские воды, а не унести кого-то с собой. Но все же лучше было бы переждать ее на берегу, на всякий случай. Не стоило рисковать и ввязываться в спор со стихией. Да и сегодня у девушки для этого было не то настроение.
Рыжая опустилась на берег, босые ступни моментально утонули в мягком теплом песке. Она не чуяла под собой ног, будто они вдруг стали какими-то чужими. Непривычно было идти вдоль берега. Рыжая неловко переставляла ноги, словно ей снова всего лишь год от роду, и она учится ходить заново. Летать было намного привычнее, но теперь ветер стал слишком нестабильным, порывистым, так что идти на своих двоих было безопаснее. И Рыжая шла, рассматривая иногда попадающиеся на пути ракушки да камешки. Попадали и очень красивые, колдовской раскраски, но она ничего не поднимала. Изнанка не позволила бы ей утащить сувенир, не стоит и пытаться. Так что девушка просто шла, мысленно напоминая себе как правильно надо ходить. Иногда цепляясь о собственные ноги и только чудом удерживала равновесие, чтобы не свалиться в песок. Это ее очень веселило. Каждый раз, перецепившись, Рыжая громко заливисто смеялась, и ветер подхватывал и уносил ее смех.
Потом ей вдруг стало от этого грустно, что она так неловко ходит, и она бухнулась в песок, скрестив под собой ноги, и принялась наблюдать за надвигающейся бурей. Несколько черепашек вышли из воды, чтобы переждать на берегу и примостились прямо рядом с ней. Их панцири были самых разных цветов: у кого-то ярко-красные, у кого-то лазурные. Рыжая рассматривала и иногда повторяла пальцем узоры на них до тех пор, пока первая капля дождя не угодила ей прямо в нос.
- Точно, я же хотела найти пещеру. - вспомнила она вслух и раздосадованно хлопнула себя ладонью по лбу. Вот зачем она принялась бродить по пляжу, но совсем забыла об изначальной цели этой прогулки. Это ж надо было! А ведь она совсем не старая еще, чтобы забывать такие вещи, даже на склероз все не свалишь, потому что его еще и в помине нет.
Но что уж теперь? Остается только надеяться, что дождь будет теплым. Рыжая грустно вздохнула, все еще категорически собой недовольная, и распахнула крылья, накрывая ими маленьких черепашек, чтобы хоть их припрятать от дождя. Одна из них с такой неподдельной благодарностью посмотрела на Рыжую, что Рыжая тут же забыла о грусти. Это было так трогательно, что она даже улыбнулась и погладила черепаший панцирь.
Капли дождя становились все более частыми, волны делались все больше, все громче разбивались о берег. Дождь и правда был довольно теплым, как и ветер, принесший грозовые тучи. Но тут вдруг повеяло замогильным холодом. Черепашки закопошились нервно, Рыжая с любопытством принялась осматриваться по сторонам. Где-то вдалеке, еще слишком далеко, чтобы как следует рассмотреть, виднелась чья-то фигура. Сомнений быть не могло, это от фигуры веяло таким холодом. Бедняга... Подумала Рыжая. Его, наверное, из-за этого все избегают. Подумала, и не сдвинулась с места. Только собрала всех черепашек у себя на коленях, обняла их, и укрыла их и себя потрепанными чаячьими крыльями, чтобы согреть.